Зайцевский И.

Мои воспоминания относятся к деятельности Лесгафта в период 1891-1895 гг., во время моего студенчества в Санкт- Петербургском университете, когда я прямо с гимназической скамьи попал на естественный факультет, на котором тогда числилось много славных имен в профессорской корпорации (Докучаев, Бекетов, Меншуткин и др.). В числе этих заслуженных чиновных, ординарных и экстраординарных профессоров лекции по анатомии читал скромный по чину приват-доцент – Петр Францевич Лесгафт. Лекции этого скромного приват-доцента являлись самыми популярными, самыми захватывающими из всех.

Мне вспоминается темная, низкая, грязная, небольшая аудитория анатомического кабинета, но эта невзрачная аудитория была всегда переполнена самыми восторженными, экзальтированными слушателями на лекциях Петра Францевича. Громоздясь, теснясь и прижимая друг друга, шумная, молодая и жизнерадостная толпа естественников заполняла снизу доверху эту небольшую комнату, которая носила громкое название «анатомический кабинет». Кабинет этот помещался … во втором этаже, почти по середине длинного университетского здания.

В эту невзрачную комнату на лекции Лесгафта часто помимо естественников собиралось много и из других факультетов. Очень часто юристы, филологи и математики приходили его слушать. Так занимательны, так захватывающе интересны были лекции Петра Францевича.

Как даровитый ученый и замечательный оратор, Лесгафт двумя-тремя фразами сразу захватывал всю аудиторию. В два-три штриха он обрисовывал целую сложную картину и заставлял слушателей с напряженным вниманием, с удивлением и часто восхищением следить за его лекцией. А он так и носился, бывало, по аудитории по ее лестницам снизу вверх, поднося слушателям препарат и объясняя значение какого-нибудь бугорка на кости. «Ясно? Все поняли?» «Прошу обратить особое внимание» - так и звучало в воздухе, так и подбадривало пытливые, молодые умы слушателей.

Так сухая, скучная анатомия оживала в его лекциях; засушенная, распиленная кость принимала живую душу, живой образ и вставала перед глазами слушателей в том виде, в каком она была в живом человеке, в живом теле…

Как очарованные сидели слушатели, сидели юные первокурсники, которых впервые коснулось живое, бодрое, правдивое и умное слово после ужасной зубрежки греческих и латинских исключений. Два часа лекции быстро проходили и часто так не хотелось уходить, так хотелось еще и еще услышать новое слово. Шумными аплодисментами заканчивалась каждая лекция Петра Францевича.

… Как молодо, хорошо и весело было возвращаться каждый раз с таких лекций, где оживала сухая мертвечина, где каждый раз получалось новое знание, новый интерес. Кроме лекционных часов, у Лесгафта были еще практические занятия по определению костей, а также мускулатуре человека. Здесь уже все толпились около дорогого учителя попросту, без стеснения.

…Развивая душу, Лесгафт обращал внимание и на физическое развитие своих слушателей. Казалось, это не входило бы в университетский план преподавания анатомии, особенно для естественников, но наш незабвенный учитель обращал внимание и на эту сторону. Не имея своего большого помещения для устройства гимнастики и игр в мяч, Петр Францевич какими-то путями ухитрился достать разрешение пользоваться для этой цели манежем в Адмиралтействе. Здесь в громадном манеже по праздникам собирались студенты-естественники для игр в мяч и для гимнастических упражнений.

…Этот талантливейший лектор и оратор, популярный профессор и замечательный ученый, этот всесторонне образованный человек был только приват-доцентом. Начальство всегда косо смотрело на его научную, профессорскую деятельность и всячески старалось уязвить его; оно всегда имело гласное и не гласное наблюдение над этим беспокойным и неподатливым человеком, природе которого были чужды лесть и низкопоклонство. А между тем сколько бездарностей, тупиц и профанов в науке стояло выше его в служебной иерархии и воображало себя светилами науки. Только живая, чуткая и правдивая молодежь, помимо всяческих начальнических рекомендаций, отличала истинный талант: на лекциях Петра Францевича аудитория всегда была так переполнена, что, как говорится, яблоку негде было упасть. Вот эта-то переполненная аудитория была лучшим доказательством того, кто такой был незаслуженный приват-доцент Лесгафт.

Зайцевский И. Слово о Лесгафте // Ленинградский университет в воспоминаниях современников. Т. 1: Петербургский университет 1819-1895. – Л., 1963. – С. 166-172.