Веретенников Василий Иванович

Материал из Вики Санкт-Петербургский государственный университета
Перейти к навигацииПерейти к поиску

1880 -1942

Историк, архивист. Выпускник исторического отделения историко-филологического факультета Петербургского университета (1903?) Историк, академик Санкт-Петербургской АН. Профессор Петербургского университета. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета (1886 г.)


Когда я, студентом математического отделения физико-математического факультета, задумал перейти на историко-филологический факультет того же Петербургского университета и принялся расспрашивать о преподавании и преподавателях факультета у знакомых филологов студентов, то одно из первых имен, которое я услышал, было имя Александра Сергеевича. О нем говорилось с совершенно особенным оттенком, в котором прежде всего звучало глубокое не уважение даже, а прямо преклонение перед глубиной того настоящего знания, присутствие которого слушатели скорее угадывали чутьем, чем могли понять разумом. И это знание давал Александр Сергеевич своим слушателям во всей его полноте и чистоте. Он сам слишком любил и уважал это знание, чтобы так или иначе его приспосабливать, препарировать для удобства его восприятия слушателям: никакого к чему бы то ни было приспособления науки он органически не признавал. И это отлично чувствовали его слушатели! Неважно, что, по общему мнению студентов, прослушав только четыре-пять лекций Александра Сергеевича, и возможно было как следует понимать его изложение, но зато это была настоящая наука. И с чувством совершенно особенного уважения говорили студенты-филологи о приват-доценте Лаппо-Данилевском.

Проникнутый таким отношением к Александру Сергеевичу, пошел я впервые на его лекцию. Это была лекция по курсу русской историографии. Немного понял я тогда в этой лекции! Одно было для меня ясно (не разумом, а скорее каким-то чувством я понял это): передо мной был настоящий ученый и передо мной настоящая наука, та чистая наука, на высоты которой попасть не просто, но которая неизменно притягивала к себе каждого, кто мог созерцать ее, кому ее открывал истинный ее служитель, каким являлся Александр Сергеевич…

Александр Сергеевич давал и мог давать именно и в полном смысле этого слова настоящую ученую школу. Эта школа состояла не в том, что ученики усваивали себе более или мене догматически основные идеи своего учителя и затем, усвоив их, продолжали их дальнейшее развитие в том или ином направлении, с той или иной точки зрения. Александр Сергеевич не давал никакой догматики своим ученикам; он никогда и нисколько не давил на конкретное содержание их научной работы; он никогда не придавливал своим авторитетом (а с какой легкостью мог бы он делать при огромной его авторитетности для его учеников); он только в полном смысле этого слова руководил занятиями, он так руководил, что со свойственной ему огромной деликатностью выковывал в конце концов с редким искусством у своего ученика настоящее понимание истинно ученых методов познания как той или иной специальности, так, может быть, даже и в более широком масштабе…

В лекциях Александра Сергеевича никогда не было внешнего блеска; он не был тем, что обычно называют блестящим лектором; он никогда не собирал больших аудиторий, пришедших послушать красивую речь, образные построения, блеск остроумия. Александр Сергеевич читал лекции «трудно»; я уже говорил, что понимать его для обычного студента надо было еще учиться, а это понимание сразу не давалось. А между тем мало и очень мало, кто давал своими лекциями столько, сколько давал покойный учитель! Я не говорю уже о их совершенно исключительной всегда содержательности, о их крайней насыщенности идеями, о их идеальной наукообразности.

Веретенников В. И. Памяти дорогого учителя // Русский исторический журнал. – 1920. - № 6. – С. 200-206