Перетц Владимир Николаевич

Материал из Вики Санкт-Петербургский государственный университета
Перейти к навигацииПерейти к поиску

1870-1935

Филолог, историк литературы, педагог. Профессор Петроградского (Ленинградского) университета, академик Петербургской Академии наук. Выпускник историко-филологического факультета Петербургского университета (1893)


Как профессор, Александр Николаевич сразу вводил слушателей в научную работу, не спускался до них, как это бывает порою с ищущими популярности преподавателями, а старался поднять слушателей до себя. Первою его задачей было создать учеников. Он понимал, что их искусственно нельзя создать, ни купить стипендиями и командировками. Величайший из русских ученых филологов и единственный из историков всеобщей литературы по широте познаний и силе научного творчества – Александр Николаевич был врагом бесплодных теоретических разговоров на темы об –измах, не опирающихся на солидный фундамент точных фактов и наблюдений. Александр Николаевич не смущался тем, что в университете на созданном им германо-романском отделении было немного слушателей; он не гнался за толпой, да и не мог иметь многочисленной аудитории – он достиг лучшего и более важного: его идеи имеют верных пропагандистов и продолжателей в ряде учеников, из которых назовем хотя бы Жданова, Батюшкова, Ланге, Брауна, Аничкова, гр. Де-Ла-Барта, Петрова, Тиандера, Гливенка, Шишмарева, Евлахова и других, которые являются посредниками между ним и публикой. Как человек, А. Н. отличался крайней простотой; несколько трудно было его застать, но тот, кому удавалось похитить у покойного профессора несколько времени для беседы, выносил из нее много нового и интересного. А. Н. был совершенно чужд педантизма, который порою считается признаком истинной учености; он не разделял предрассудка, согласно которому «профессор должен все знать»: порою в ответ на вопрос, вопрошавший получал: «я почем знаю, я не занимался этим». Но там, в тех областях, которые его интересовали, А. Н. являлся неугомонным разыскателем истины, строгим и придирчивым прежде всего к самому себе. Более всего ненавидел он догматизм и тупое отворачивание от смелой мысли, если она исходит не от «авторитета». И его искания, владевшие его душой, несмотря на ее «расторженность», - воодушевляли и его слушателей и учеников, которых он на своих лекциях и на рефератах в нефилологическом обществе держал au courant, и были путеводной звездой для их собственных юношеских работ.

Вспоминая об А. Н., я не могу миновать той особой черты его, которая меня лично в юности поражала и смущала – юношеской подвижности его души и ума. Это был по своему складу как бы человек эпохи Возрождения, сверкавший какою-то ясной, вечной молодостью духа. В вечном кипении он выпускал в свет до самой смерти новые работы, богатые новыми идеями. Кто видел его пламенные черные глаза, его жгучий проницательный взор, оживленный и искрящийся изящным умом – тот никогда не забудет этого, скажу «Моцарта» в науке, расточавшего с блеском свои идеи, и никогда зависть холодных «Сальери» не поколебнет великого памятника, созданного покойным ученым и нашим учителем.

Перетц В. Н. А. Н. Веселовский как профессор и преподаватель // Чтения исторического общества Нестора летописца. – Киев, 1908. – Кн. 20, вып. 2. – С. 27-29.