Григорьев Василий Васильевич

Материал из Вики Санкт-Петербургский государственный университета
(разн.) ← Предыдущая | Текущая версия (разн.) | Следующая → (разн.)
Перейти к навигацииПерейти к поиску

1816-1881

Историк-востоковед, Профессор Петербургского университета. Окончил отделение восточных языков историко-филологического факультета (1834)


Лекции по своему предмету читал он [Н Н. Щеглов] превосходно; следя за всеми успехами науки за границей; излагая ясно, отчетливо, занимательно; приучая одинаково и любить отвлеченное знание, и стремиться к практическому его приложению. Но мало того, что преподавание его пристращало слушателей к физике, оно имело благодетельное влияние и на расположение их ко всем естественным наукам: химия, минералогия, ботаника, технология были столь близки его сердцу, как и физика. По всем этим наукам, видели мы, оставил он память по себе в отечественной литературе, и за ходом их, как свидетельствует издававшийся им «Указатель открытий», следил неустанно, можно сказать страстно. Лекции такого горячего и многостороннего человека, о чем бы ни читал он, естественно не могли ограничиваться одной его специальностью: из физики беспрестанно забегал он в химию, в технологию; каждое замечательное открытие в области знаний, которыми он занимался, увлекало его, и он не мог воздержаться, чтобы при малейшем к тому поводу не сообщить его слушателям. Оживление на его лекциях царствовало неизменно. «Получив от природы пытливость, трудолюбие и неутомимость в деятельности, Щеглов – отозвался о нем П. А. Плетнев - показал разительный пример, как усилия одного человека, без великих открытий, расширяют область науки». Области науки, полагаем мы, Щеглов не расширил, но огромные заслуги его в отношении к распространению естествоведения в России - несомненны…


Как профессор Ленц отличался строгим систематическим и критическим изложением тех отделов физики, которые преподавал он. Любимой же его специальностью было и здесь чтение курса об электричестве, магнетизме и гальванизме по собственным запискам, сопровождавшиеся всегда опытами, к которым он приготовлялся заранее и которые потому всегда были удачны: малейшая аномалия тотчас же привлекала на себя его внимание и он тут же старался объяснить происхождение ее слушателям… В хорошее состояние приведен был также стараниями Ленца и физический кабинет Университета; но пока успел он осуществить это, слушателям его всегда открыт был свободный доступ к занятиям в физическом кабинете Академии наук, находившемся в его заведывании: некоторые приборы разрешал он даже на свою ответственность брать занимавшимся на дом; и вообще никому, кто действительно хотел работать, не отказывал ни в советах, ни в средствах к тому от него зависевших.


Появление его [М. С. Куторги] на кафедре всеобщей истории было, как уже замечено, эпохой. Во взгляде его на требования университетского преподавания не было ничего общего с гимназическими взглядами и приемами его предшественников по кафедре. Не останавливаясь на изложении общеизвестных фактов, вместо того стал знакомить слушателей с различными господствующими и господствовавшими на них воззрениями, старался показать связь этих фактов с предшествующими и последующими явлениями, осветить их, разъяснить их значение и представить таким образом живую и ясную картину постепенного развития человеческого общества… Не груз имен и чисел выносили слушатели из его аудитории, а знакомились на означенных вопросах с методом научных занятий, с требованиями научного исследования. Такое преподавание при даре изложения естественно привлекало слушателей и, возбуждая в них самодеятельность, располагало к самостоятельному занятию предметом.

Императорский Санкт-Петербургский университет в течение первых пятидесяти лет его существования / В. В. Григорьев. – СПб., 1870. – С. 70-71, 191, 214-215


Лекции по своему предмету читал он [Н Н. Щеглов] превосходно; следя за всеми успехами науки за границей; излагая ясно, отчетливо, занимательно; приучая одинаково и любить отвлеченное знание, и стремиться к практическому его приложению. Но мало того, что преподавание его пристращало слушателей к физике, оно имело благодетельное влияние и на расположение их ко всем естественным наукам: химия, минералогия, ботаника, технология были столь близки его сердцу, как и физика. По всем этим наукам, видели мы, оставил он память по себе в отечественной литературе, и за ходом их, как свидетельствует издававшийся им «Указатель открытий», следил неустанно, можно сказать страстно. Лекции такого горячего и многостороннего человека, о чем бы ни читал он, естественно не могли ограничиваться одной его специальностью: из физики беспрестанно забегал он в химию, в технологию; каждое замечательное открытие в области знаний, которыми он занимался, увлекало его, и он не мог воздержаться, чтобы при малейшем к тому поводу не сообщить его слушателям. Оживление на его лекциях царствовало неизменно. «Получив от природы пытливость, трудолюбие и неутомимость в деятельности, Щеглов – отозвался о нем П. А. Плетнев - показал разительный пример, как усилия одного человека, без великих открытий, расширяют область науки». Области науки, полагаем мы, Щеглов не расширил, но огромные заслуги его в отношении к распространению естествоведения в России - несомненны...

Как профессор Ленц отличался строгим систематическим и критическим изложением тех отделов физики, которые преподавал он. Любимой же его специальностью было и здесь чтение курса об электричестве, магнетизме и гальванизме по собственным запискам, сопровождавшиеся всегда опытами, к которым он приготовлялся заранее и которые потому всегда были удачны: малейшая аномалия тотчас же привлекала на себя его внимание и он тут же старался объяснить происхождение ее слушателям... В хорошее состояние приведен был также стараниями Ленца и физический кабинет Университета; но пока успел он осуществить это, слушателям его всегда открыт был свободный доступ к занятиям в физическом кабинете Академии наук, находившемся в его заведывании: некоторые приборы разрешал он даже на свою ответственность брать занимавшимся на дом; и вообще никому, кто действительно хотел работать, не отказывал ни в советах, ни в средствах к тому от него зависевших.

Появление его [М. С. Куторги] на кафедре всеобщей истории было, как уже замечено, эпохой. Во взгляде его на требования университетского преподавания не было ничего общего с гимназическими взглядами и приемами его предшественников по кафедре. Не останавливаясь на изложении общеизвестных фактов, вместо того стал знакомить слушателей с различными господствующими и господствовавшими на них воззрениями, старался показать связь этих фактов с предшествующими и последующими явлениями, осветить их, разъяснить их значение и представить таким образом живую и ясную картину постепенного развития человеческого общества... Не груз имен и чисел выносили слушатели из его аудитории, а знакомились на означенных вопросах с методом научных занятий, с требованиями научного исследования. Такое преподавание при даре изложения естественно привлекало слушателей и, возбуждая в них самодеятельность, располагало к самостоятельному занятию предметом.