Барсуков Николай Платонович
1838-1906
Русский археограф, историк и писатель, библиограф. В 1859—1861 году был вольнослушателем в Петербургском университете.
«В августе 1859 года, я вступил вольным слушателем в Императорский С.-Петербургский Университет. На мое счастье, кафедру Русской Истории занял Н. И. Костомаров, и с ноября того же 1859 года, начал свои вдохновенные лекции. Все они, от первой до последней, были мною записаны. Мне довелось быть свидетелем, и славы Костомарова, и захождения этой славы, в 1862 году.
Иных, как говорят, лекции Костомарова влекли на площадь; меня же неудержимо потянули они к Полному Собранию Русских Летописей, изданному по Высочайшему повелению Археографической Комиссией; а потому я и до сей минуты с благодарностью и благословениями поминаю и буду поминать до скончания жизни моей это почтенное имя…
31 марта 1861 года, Костомаров прочел свою последнюю лекцию в Университете, а в самом начале мая я уехал в Тамбовскую деревню моих родителей, в сельцо Ивановку. Так как Костомаров предполагал читать в следующий 1861-1862 академический год о Московском Государстве, то я счел полезным пробыть некоторое время в Москве, чтобы на месте сколько-нибудь ознакомиться с Кремлевскими Древностями; но, не имея в то время в Москве, ни руководителей, ни нужных книг, я и в половину не мог достигнуть своей цели. Пробыв в Москве с 8 до 20 мая, я уехал в деревню, и там занялся приведением в порядок записанных мною лекций Костомарова.
Среди этих занятий, меня как громом поразило полученное из Петербурга известие о закрытии нашего Университета. Вскоре после того, в Московских Ведомостях появилось объявление, еще менее утешительное, от университетского начальства: «Студенты и вольнослушащие, желающие продолжать университетский курс, приглашаются подать прошение на имя г. ректора Университета. Прошения эти должны быть опущены в ящики городской почты. Конверты эти городская почта доставит г. ректору бесплатно, в продолжение времени со дня этого объявления до полуночи, с пятницы на субботу, т. е., с 6 на 7-е октября. Недоставившие в этот срок студенты будут считаться уволенными из Университета, а вольнослушатели – заявившими свое желание не посещать лекций».
Прочитавши это объявление только 14-го октября, я тотчас же решил обратиться с следующим просительным письмом к ректору Университета П. А. Плетневу: «Домашние обстоятельства задержали меня в деревне до первых чисел октября. 7-го собрался было ехать в Петербург, но совершенно неожиданно прочел в Московских Ведомостях о закрытии нашего Университета, в котором нахожусь вольным слушателем уже третий год. Это печальное известие остановило мой выезд. Я решился, дабы не проживаться даром в Петербурге, ожидать извещения в газетах об открытии. Ныне же, 14-го октября, я прочел в Московских Ведомостях объявление университетского начальства. И так, ваше превосходительство, вы изволите видеть, что мне не было физической возможности представить в назначенный срок мое прошение, при всем моем пламенном желании продолжать и окончить уже начатое учение; а потому я вполне надуюсь на ваше доброе и сочувствующее всему доброму сердце, что вы войдете в мое положение и примете прилагаемое при сем прошение».
Чтобы подкрепить свое прошение ходатайством почтенного лица, я отправился в Липецкий уезд, к короткому знакомому Плетнева, а моему родственнику, Петру Борисовичу Бланку, с просьбой замолвить обо мне слово ректору С.-Петербургского Университета. Просьба моя была исполнена, и Бланк, между прочим, писал к Плетневу: «Племянник моей жены, при сем препровождающий прошение и письмо, не был в числе студентов во время происшедших беспорядков и не от своей вины запоздал подачей прошения, а потому я позволяю себе, помня лестное ваше благорасположение ко мне, покорнейше просить вас, не отказать Николаю Барсукову в продолжении начатого им учения; ибо цель этого молодого человека заключается в желании образовать себя, почему, зная ваше всегдашнее просвещенное покровительство такому стремлению, я ни мало не сомневаюсь, чтобы мое настоящее ходатайство могло быть неприятно вашему превосходительству».
В то самое время, когда я с трепетным чувством ждал ответа на свое прошение, сам Плетнев находился в жалком положении. Осенью того же 1861 года, посетил его М. Н. Лонгинов и застал в университетском правлении одного, печального и тревожного. «Университет» - писал Лонгинов – «был совершенно пуст и глядел как-то совершенно уныло; я встретил в сенях только профессора Кавелина, который сказал мне, что приехал подать в отставку. Плетнев был один. Он обнял меня с особенным чувством, и я не мог быть равнодушным, свидясь с ним чрез много лет в тех же, издавна любезных нам обоим стенах, которые сами, в научном благочестии своем, как будто стыдились того, что сделались свидетельницами происшедших нелепостей и произведенных буйств, столь недостойных храма науки. Мы, разумеется, прежде всего завели речь об этих грустных обстоятельствах. Добродушный Плетнев не мог говорить о них без негодования, особенно против тех людей, которые довели молодежь до совершения неразумных ея поступков».
Я продолжал томиться ожиданием ответа Плетнева и, не дождавшись, решился, в начале декабря 1861 года, ехать в Петербург. На другой день по приезде, побежал в Университет, но на дверях его я прочел безотрадное:
Оставь надежду навсегда!
Вхожу и что же вижу? Безжизненную пустыню на месте оживленного храма науки, и мерзость запустения воцарилась на святом месте! В университетском правлении отыскали, по моей просьбе, мое письмо, на котором я прочел своеручную резолюцию П. А. Плетнева: Исполнить желание г. Барсукова, т. е., получить матрикулы. Но вместе с тем чиновники университетской Канцелярии сказали мне, что Университет закрыт и неизвестно когда откроется…
Удалитесь, улетите
Пылкой юности мечты!
И так, собрав крупицы, добытые мною двухлетним усиленным трудом с трапезы науки, я положил беречь их и по возможности преумножать…».
Барсуков, Н. Воспоминания о Н. И. Костомарове и А. Н. Майкове. – СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1898. – С. 3-7.
