Тернер Федор Густавович

Материал из Вики Санкт-Петербургский государственный университета
Перейти к навигацииПерейти к поиску

1828-1906

Русский государственный деятель, член Государственного совета и сенатор, действительный тайный советник. Окончил камеральное отделение юридического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета (1850).


«Система преподавания в университете была такова, что лекции почти всех профессоров издавались в литографированных записках кем-либо из студентов под наблюдением самих профессоров, - это чрезвычайно облегчало занятия, но с другой стороны давало возможность готовиться к экзамену и не ходя на лекции. Вследствие того посещались обыкновенно лекции тех профессоров, которые считались интересными и не только по своему, но даже и по чужим факультетам, другие же лекции напротив того посещались очень редко. Из предметов моего факультета, камерального, меня в сущности интересовали только лекции международного права и французской литературы, так как профессор Allier читал живо и увлекательно. Политической экономией, которая впоследствии сделалась моей специальностью, я в университете интересовался очень мало, собственно готовился только к экзамену, который удалось сдать довольно удовлетворительно. С профессором Горловым, преподававшим политическую экономию, я потому во время университетской жизни не сближался; впоследствии, когда я получил некоторую известность, как экономист, профессор Горлов прислал мне свой курс политической экономии и, как до меня дошло, отзывался обо мне крайне лестно на своих лекциях, говоря студентам: «вот и Тернер здесь слушал лекции, как и вы, а теперь он пользуется именем в науке». – В сущности во время моего пребывания в университете, я главным образом интересовался естественно-историческими науками, которые совершенно не входили в состав камерального факультета; слушал лекции сравнительной анатомии профессора Куторги, читал сочинения о химии известного Либиха и занимался минералогией. Занятие последней явилось у меня совершенно случайно. Одна из пациенток моего отца, госпожа Липранди, подарила мне минералогический кабинет покойного мужа; это вызвало во мне желание ближе ознакомиться с этим предметом, и я стал ханиматься минералогией, пользуясь советами моего дяди Фольборта (брата моей матушки), который был отличный минералог и палеонтолог и составил себе имя исследованиями о трелобитах.

Университетские экзамены зависели от разных случайностей, так как спрашивали по билетам. Можно было хорошо пройти только часть предмета и получить билет именно по той части; могло быть и наоборот – хорошо приготовиться по всему предмету, оставив в стороне только какую-нибудь незначительную часть, и получить билет именно по этой части. Так именно со мною случилось по государственному праву, которое читал профессор Калмыков. Я хорошо знал весь предмет, кроме четырех вопросов, трактовавших специально об Остзейском праве, так как эта часть государственного права показалась мне настолько запутанной и скучной, что я бросил ее читать. На беду мне попался именно первый из означенных четырех билетов. Я не знал, что делать, и хотел уже положить билет, сказав, что я к нему не подготовлен. Но так как я первые три или четыре страницы этого билета все же читал, то я решился попробовать счастья и стал отвечать с таким спокойствием и такой кажущейся уверенностью, что когда я почти уже дошел до того места, на котором мои познания по этому скучному предмету прекращались, профессор сказал мне: - видно, что вы это знаете; возьмите другой билет; - я был вне себя от радости и получил пять баллов. Помню еще другой случай на экзамене по сельскому хозяйству у профессора Усова. Он считался очень строгим и никому не ставил на экзамене более 3 или в редких случаях 4 баллов; по-видимому, он был такого мнения, что мы только учим наизусть наши литографированные записки и в сущности в сельском хозяйстве ничего не понимаем, - что и было совершенно справедливо. Мне достался билет о межах. В литографированных записках было сказано, что если межа, т. е. граница имения, совпадает с существующей дорогой, то межевые знаки ставятся вдоль такой дороги. Объяснив это по записке, я прибавил, что в этом случае межевые знаки ставятся по обе стороны дороги попеременно, то по одной, то по другой стороне, как это я заметил у нас в деревне. Усов обратил внимание на мои слова и спросил меня, откуда я это знаю, так как в записках об этом ничего не сказано; я заметил, что я видел, это у нас в имении. Он этим остался так доволен, что, принимая меня, вероятно, за практика сельского хозяина, поставил мне в виде исключения пять.

Так как одновременно вызывались к столу по несколько студентов, которые брали билеты одновременно, причем между тем как первый из них отвечал перед профессором, другие садились на передовую скамейку, чтобы подготовиться и обдумать свой ответ, - то случалось, что сзади сидевшие студенты подсовывали взявшим билеты тетрадь литографических записок, по которой можно было приготовиться и по мало знакомому вопросу.

Отчасти вследствие хорошего приготовления к экзамену, отчасти вследствие подобных обманчивых случайностей, мне удалось выдержать выпускной экзамен настолько удовлетворительно, что я вышел первым кандидатом, - с правом поступления на службу в столичные учреждения, между тем как все остальные кандидаты обязаны были прослужить три года в губернских учреждениях.

Попечителем в мое время был Мусин-Пушкин, вполне Николаевский генерал, хотя и штатский; он считался грозой, и его очень боялись. Главным образом он смотрел однако за внешним порядком, чтобы мундиры были у студентов застегнуты, волосы обстрижены и т. п., так что студенты старались не попадаться ему на глаза. Но в сущности он совершенно не стеснял университетской жизни и я не помню, чтобы кому-либо из студентов он сделал что-либо неприятное, кроме разве резких выговоров за какую-либо неряшливость в одежде.

Вообще как университет, так и гимназия оставили во мне самые хорошие воспоминания, хотя, оставляя их, я не ощущал того романтического чувства, которое собственно описывается, как имеющее место при оставлении родного питомника воспитания – alma mater, - вообще я полагаю, что это обыкновенно описываемое чувство редко проявляется в действительности у молодых людей; оставляя гимназию, уже мысленно живешь в университете, - оставляя последний, уже думаешь о том, как начнется действительная самостоятельная жизнь».


«Во время моего пребывания в Петербургском университете существовали между студентами корпорации, которые однако еще не назывались землячествами, но существовали они лишь в очень скромных размерах, в небольшом кругу аристократов и немцев, стремившихся усвоить себе тот образ студенческой жизни, который господствовал в Дерптском университете. Но то, что естественно и полезно в университете небольшого города, в котором все местные интересы поглощаются жизнью студентов, то являлось несколько искусственным в столичном университете, где напротив того университетская жизнь поглощалась интересами столичной жизни. Вот почему корпорации не могли получить у нас большого развития, тем более, что, не разрешенные университетским начальством, они должны были существовать тайно, и большинство студентов в них не участвовало и даже почти не знало о их существовании. На корпоративных собраниях происходили попойки и даже дуэли, - все как следует истому буршу, - но только все это носило характер какого-то подражания. Впрочем, я не могу вполне судить о корпоративной жизни, так как ни я и никто из моих университетских товарищей в корпорации не принимали участия».

Тернер, Ф. Г. Воспоминания жизни Ф. Г. Тернера: [Ч. 1]. – С.-Петербург: изд. М. Г. и Э. Г. Тернер, 1910. – С. 34-37.